Голосование за ходы

Она и чувствовала себя куклой, способной лишь морщиться и скрипеть зубами, не смея даже застонать от боли. Нееет! Хватит и того, что мужчинам ее не только пришлось вытаскивать, рискуя собственными шкурами, но и тащить на себе, как какой-то мешок картошки! Жаловаться и ныть она не смеет! От тряпичной игрушки, с которыми она так любила играть в детстве, наряжая тех в пестрые платья, ее отличало лишь то, что ногу то ей так просто не заменить, не перешить.
И всех слов не хватило, чтобы выразить признательность своим спасителям!
- Может палку какую для шины можно и по дороге найти. Сейчас медлить некогда. Я постараюсь и так продержаться. А если задержу, бросайте меня так и спасайтесь сами, - девушка старалась не смотреть на мужчин. Как ей было стыдно за саму себя! За то, что не может двигаться быстро! За то, что на нее придется тратить усилия, чтобы помогать передвигаться! Лучше умереть, чем быть калекой! В глазах застыди слезы обид, горькие и крупные, но девушка сдержала эмоции, не позволяя себе лишней и ненужной слабости.

"Это не моя история. Это история, лишь рассказанная мной. Случилась она с одним молодым человеком. Вы вряд ли его знаете. Ведь его лавка далеко от главных улиц, сокрыта множеством переулков и дворов. Но если вы хоть раз обращались к нему за помощью, вы по достоинству оцените его мастерство. Ах, разве я не сказал? Он часовщик. Сначала он был только сыном часовщика. Но сейчас он самый настоящий мастер. И не спрашивайте меня, что случилось с его отцом! Это сейчас не важно. Ведь я хочу рассказать вам не о нем, а о его сыне. Приемном, к стати. Поэтому я упущу подробности и о матери мальчика, которая отказалась от дитя.
О, пусть мой рассказ не покажется вам выдумкой старого человека! Случившееся было на самом деле! Хотя события, имеющие место в этой истории, и правда кажутся фантастическими и странными. Необъяснимое часто пугает, заставляя выдумывать ему оправдания. Но прошу вас поверить мне, ибо ничем, кроме правды, произошедшее не объяснить.
Уолтер Смит. Тот, кто оживил эту историю. Я уже слишком стар, чтобы хранить чужие секреты. Пришла пора очиститься и поделиться с вами тем, что я знаю сам. Конечно, прошло много времени, но я помню все, рассказанное мне молодым часовщиком Смитом. Это случилось в Британии. Была осень. Лондон буквально утопал в бесконечных дождливых слезах... "

Была осень. Лондон буквально утопал в бесконечных дождливых слезах. Черные тучи, не сходившие с неба, перечеркивали границы дня и ночи. Все казалось ужасно однообразным и тоскливым. Да еще и ветер, гулявший по узким улочкам. Но если ты живешь в Лондоне больше месяца, ты начинаешь привыкать к капризам этого города. Ты больше не ругаешься на погоду, будто бы проклинающую всех англичан за только ей ведомые обиды. А просто надеваешь плащ, выходя из дома, и стараешься быстрее передвигаться по темным улицам. Не везде стоят фонари. А те, что молчаливыми стражниками горят случайным путникам, дают слишком мало света. Поэтому рассеять непроглядную тьму в британской столице было некому.

Уолтер Смит по обыкновению вышел из дома раним утром. Он точно был уверен, что сейчас именно раннее утро, потому что имел самые точные часы. Да к тому же был часовщиком. Дождь, всю ночь барабанивший в окно, все не стихал. Но и не усиливался. А это уже было неплохим началом нового дня. В прочем, этот день мало чем отличался от вчерашнего или позавчерашнего. А потому молодой человек шел привычной ему дорогой, задумавшись о самых обыкновенных для него вещах. На улице было ни души, что тоже было делом вполне обыденным.
Но когда до мастерской, где он работал, оставалось каких-то двадцать метров, что-то все же изменилось. Уолтер явственно ощутил чье-то присутствие совсем недалеко. Ощутил чей-то взгляд в свою спину, буравящий, не отпускающий. Обернувшись, он мог заметить скользнувшую за поворот тень. Ее он заметил краем глаза. И наверняка не мог утверждать, привиделся ли ему скрывшийся силуэт или там и правда кто-то был...

Василиса чувствовала себя прекрасно. Даже более чем прекрасно. Удивляло, как в таких условиях и при таких обстоятельствах, она умудрилась выспаться. Девушка блаженно потянулась и... Руки! Что стало с ее руками?! Вася бы вскрикнула, но не смогла! В панике вскочила на ноги, шарила по обнаженному и изуродованному телу клешней, кидала жалобные взгляды то вниз на себя, то на девушек, что в ужасе пялились на нее. Василиса медленно сползла по стенке. Отчаяние и жалость к себе смешивались с дикой злостью на тех, кто сотворил с ней это. Она поклялась себе, что уничтожит их, как только доберется! А она доберется! Не обращая внимания на других девушек, почему-то не изменившихся как она, Вася повернулась к стене, на которую облакачивалась, и с силой начала молотить по ней культями.

Сон не принес облегчения. Джейми проснулась убитой: бока болят, голова чугунная, позвоночник ноет и настроение никакого. Все из-за неудобной кровати камеры и тяжелых мыслей. Как хотелось, чтобы все случившееся накануне было лишь сном. Но новый день, начавшийся с неприятного голоса Бобби, напрочь отмел все сомнения и надежды.
Протолкнула завтрак, прилагая максимум усилий. Она вспомнила, как готовила ее мама. Ох, дорого она бы заплатила за возможность вернуться к ней! Горький комок вновь подкатил к горлу. Стоически проглотила его, спрятала поглубже мысли о доме и молча следовала за проводником в тренажерный зал. Увиденное напомнило ей фильмы про тюрьму. Сделалось жутко. Джейми была уверена, что этим людям ничего не стоит расправиться с ней и Русланом прямо здесь и сейчас, не дожидаясь официального начала безумства. Широкими глазами она наблюдала за бойцами, не смея и на шаг отойти от Курбанбека. Она заметила еще находившихся здесь женщин, но вряд ли они были чем-то лучше тех мужчин, что уже наезжали на ее знакомого. Их колких выпадов она точно не разобрала (говорили -то по-русски), но и по интонации, и по движениям было все понятно. Их проверяют на гибкость (насколько сильно новеньких можно нагнуть?), и девушка боялась, что вряд ли сумеет выстоять это испытание. Вся надежда на Руслана.

Оказавшись в условной безопасности подполья, Кассандра осмотрела, наконец, спасенное добро, добытое Элрондом и найденное ей в оружейной. Она осталась довольна. Конечно, некоторых вещей не досчиталась, но этого и следовало ожидать от людоедов и подлецов. Ловко и умело соорудила из верхней одежды вещмешок, упаковав остальное шмотье, чтобы не мешалось пока. Больше всего ее обрадовала находка своего оружия. Без любимым холодных лезвий Как чувствовала себя голой и незащищенной. А сейчас. Сейчас она как никогда была уверена в себе и хотела поквитаться с хозяевами. Сердце горело, пылало от жажды мщения. В глазах засверкала уверенность, которая хотела было исчезнуть вместе с надеждами на побег. И она не намеревалась отсиживаться на месте в качестве отвлекающей наживки. Нет! Она хотела быть на передовой, там, где будет вершиться правосудие, пусть и не праведными методами. Захватив пару верных ножей для ближнего боя и 18 метательных спутников, смазанных ядом, девушка всем своим видом показывала решимость бороться вместе с Темиром и Элрондом, о чем она поспешила их предупредить:
- Я с вами, - просто и коротко сказала девушка.

Ива вздрогнула и посмотрела на отца. Удивленно поползли вверх брови. А в глазах - испуг... Растерянность. Смятение. Но никак не облегчение. Только новая волна сожаления и жгучее постыдное чувство вины.
- Батюшка... - голос предательски дрогнул, заканчивая обращение. Девушка замолчала на мгновение, сглатывая волнение, на секунду зажмурила глаза крепко-крепко, чтобы слезы не проделали новых дорожек, посмотрела на Ивара, закусив губу. Как нарочито небрежно он вымолвил это предложение. Как бы между прочим. Будто чашку чая предложил. Но ее так просто не провести - все же вместе бок о бок всю ее сознательную жизнь прожили! Она прекрасно понимала, что старику будет ее не хватать, единственного родного человека. Пусть не по крови, но по духу!.. Да и она с болью в сердце расставалась с отцом. Но Ива и представить не могла, чтобы батя пошел к Олафу просить о подобном! После того, как сам мужчина остался без двоих детей? Может он и правда не сможет отказать Ивару, но как ей самой жить с таким грузом? Остаться в Краю в то время, когда Эда и Эйнар будут неизвестно где? Что она будет видеть в глазах мужчины, когда случайно столкнется с ним у реки, или в кузнице, или просто на улице?.. Но с другой стороны: какое ей дело до Олафа, пусть и самого кирда, когда она оставляет здесь своего отца?! Ива опустила глаза, усердно разглядывая собственные коленки:
- Ежели ты этого хочешь, - покорно начала она. - Ежели правда без меня не сможешь, останусь, - без колебаний выговорила девушка и продолжила с внезапной горячностью. - Но, батюшка, даже если отмахнуться от воли Предков, выплюнувших мое имя вчера на собрании, то как быть с остальными изгнанными? И с самой миссией. Если ты понимаешь, о чем я, - сбивчиво тараторила девушка. - Если я останусь, а они уйдут, как я буду себя чувствовать здесь? Не говоря уже об остальных... Я правда не хочу тебя оставлять! Это не моя воля, но моя судьба... - Ива закончила и с трепетом ждала ответа отца, все так же не смея смотреть ему прямо в белесые глаза.

Мария


Свар Белый


Данка


Степан Кувалдин

Как часто по ночам, будучи подростком, она тихонько лежала на своей лавке и, глядя в потолок, думала о своих родителях. Ивар был превосходным человеком и любящим отчимом! И Ива безмерно любила своего названного отца! Любила и уважала. Но разве мог он, как ни старался, заменить подрастающей девочке мать?
Она лежала и представляла, как они могли выглядеть. Наверняка, рыжие густые волосы у нее от матушки. Глаза, наверное, тоже от нее. А вот слегка вздернутый нос - от батюшки. И рост тоже (маму она почему-то представляла выше). Крепко зажмуривалась, и образы, яркие, живые, представали перед закрытыми глазами. Они ей улыбались, кивали головами, когда она рассказывала об очередном прожитом без них дне, махали руками и что-то говорили. Но Иве так и не удавалось различить слов - сон всегда опережал.
Родители Ивы всегда были запретной темой для разговоров в их с Иваром доме. И вскоре девушка отпустила их. Она привыкла к воспитательным и нравоучительным отцовским ворчаниям, его копошению в своих волосах сухими пальцами в попытке заплести косу (к стати, Ивар быстро преуспел в этом деле), его неизменной опеке... Он сумел стать для девочки тем родителем, которого она могла пожелать всем!

Но тут он сам упомянул про ее мать... Иву будто водой окатили. Она замерла, не зная, что сказать и как реагировать. Защемило сердце. От тоски. От затаенной боли. От невысказанных вопросов и не услышанных ответов. Но девушка понимала: не время обрушивать это на старика. Возможно, потом. А может и никогда. А что если позже не получится? Что если не будет другой возможности узнать у него хоть что-то?!.. Ива открыла было рот... Но не смогла. Не в силах была еще пуще обидеть своего отца. Только подошла тихонько, села рядышком за стол и, крепко обняв любимого родителя, проговорила:
- Батюшка, прости родненький, - покрывала поцелуями щеки. - Ну прости! Ты не серчай только, - вновь взяла его руки в свои. - Ни слова больше лишнего. Все. Давай лучше завтракать, а?

Как же все это раздражает: стоять и слушать этих престарелых япошек! Ей даже покурить как следует не удалось - чертов санитар стоял над ее пропащей душой, точно цербер, ожидая, чтобы проводить сюда. Несколько затяжек, чуть не поперхнулась; в итоге пришлось кинуть сигарету ему под ноги и плюнуть туда же. В этой клинике одни психи! Ну вот стоило их всех созывать и сообщать, что их, с позволения сказать, жизнь не изменится? Хотя... Кое-что все-таки изменится... Соседка. Здрассте приехали!
Джесс обвела взглядом комнату и всех в ней находившихся. Ага. Видать та, кто сейчас зубы сушит и на нее глазенки выпучила, и есть соседка Алиса. Рыжая. Джессика поморщила нос и скривила уголки губ в некое подобие ухмылки. На большее она способна не была. Да и с чего бы? Ладно хоть не с мужиком и не с той странной в наморднике - жертва пластики?.. Ха. Ха-ха. А, плевать! Лишь бы кормили! Джес вполне готова была идти домой - в палату, но какому-то узкоглазому захотелось поболтать. Интересно, ей обязательно его слушать?!
- Эй, - громко обратила она на себя внимание, - проводите девушку в ее апартаменты! - конечно, она имела ввиду себя.

Сайгор Охотник


Ниара Ас'Сарен

Ива была рада спрятаться за стенами сарая и почувствовала настоящее облегчение, оказавшись во временном жилище. Даже плечи расправила и позволила улыбке коснуться кончиков губ. Потоптавшись за порогом, стряхивая с сапог налипший снег с грязью, девушка вошла внутрь, приветствуя доброго хозяина легким поклоном и ответной улыбкой.
Ива заметила окруживших мужчину детей Олафа - видимо, он деловито раздавал им поручения. "Не удивительно - в шахтах всегда и всем найдется работа, но что бы малышку Эду с собой брать?.." Конечно, не такой уж и малышкой была старшая (между прочим) дочь кирда. Но воспринимать ее шестнадцатилетней самостоятельной девушкой Ива не могла, хоть и была только на пару годков старше.
Немного удивившись вопросу юной авантюристки, Ива все же ответила:
- Неплохо я, - мягко улыбнулась, - для изгоя, - подмигнула Эде. - Ты бы лучше сходила отца навестить, - тихо предложила девушка, вспомнив, с каким настроением покидал берег кирд, за одно утро всего за пару минут потерявший двоих детей. - А не по шахтам бегала... - добродушно добавила Ива.

...А сон все не шел и не шел.
Ива тихонько лежала, кутаясь в одеяло и закрыв глаза. На дворе глубокая ночь. Выгляни она сейчас в окно, не увидела бы ни в одном доме горящего света. А вот ей все не спится. Как и деду. Ивар общался с духами. Девушка уже несколько недель к ряду ощущала беспокойство старика, которое моментально передавалось и ей самой. Уже зима. А людей тана все не видать. Как и зерна с крупой. Ох, и туго им придется в нынешнем году. Но, будучи еще совсем юной (что там восемнадцать лет!), она себя успокаивала - переживем, перебьемся. А Ивара успокоить не могла. Вот и сейчас прислушивается, когда уже ляжет родитель?.. Ива не могла понять по его вздохам-выдохам, чем кончилось "общение", но с облегчением заметила, что дед улегся в постель.
Сновидения плавно раскачивающейся на волнах лодкой медленно уводили Иву за собой...

Она проснулась как обычно, опередив первые лучи зимнего солнца. Вышла во двор. Вдохнула свежий воздух. Морозно. Свежо. Расправила плечи и улыбнулась новому дню. И что он сулит? Ивар просил разбудить его сегодня раньше обычного. Поэтому надо поспешить, чтобы приготовить завтрак. Ива, как обычно, натаскала дров и воды. Она во всю суетилась на кухне, когда вошел Ивар - даже будить не пришлось. Тарелка каши, свежий хлеб с маслом и травяной настой.
Мало что объяснив, старик велел идти за ним. Иве ничего не оставалось, как укутаться в теплый тулуп поверх сарафана, и смиренно последовать за ним. Девушка искренне смеялась вместе с детворой, устроившей перестрелку снежками, и по-доброму завидовала их беспечности. так хотелось присоединиться к их игре, не боясь косых взглядов и наплевав, что одежда может испачкаться еще не спрятанной под сугробами землей. Но благоразумие и здравый смысл в этот раз взяли вверх над желаниями. А жаль.
Она удивилась, увидев, что Ивар привел их к берегу. Неужто люди тана сегодня должны прибыть? Но после того, как Олаф ударил в било, а мытари так и не появились, девушку охватило беспокойство. Она украдкой поглядывала то на Ивара, то на кирда, но ничего не могла прочесть в их лицах.
Но вот собралась и вся деревня. Слова, сказанные Олафом, немного прояснили ситуацию. Но только немного. Ива поняла, почему их всех сюда позвали. А вот почему не появляются люди тана... Но размышления девушки были прерваны обращением Ивара. Она вздрогнула. Ей совершенно не хотелось решать судьбу людей. Но это была просто просьба деда. И Ива, пытаясь унять нервную дрожь в руках, полезла за камнями в мешочек. Имена слетали с губ. Она говорила громко, чтобы все слышали, и старалась, чтобы голос звучал спокойно и безучастно. Но от ее взгляда не ускользнула реакция родных на каждое названное имя. Их слезы и вздохи отражались в сердце девушки. Конечно, было глупо чувствовать себя виноватой за решение простого случая, но именно так Ива себя и чувствовала. Пока руны на камне не сложились в ее имя...
Рука старика, его слезы. Кажется, больнее не бывает!
- Дедушка Ивар, - тихонько выдохнула и положила свою ладонь на его старческую сухую руку. В этих словах были и извинения, и любовь, и попытка успокоить.
Ива посмотрела на остальных троих, вырванных ее рукой из семей. Ободрение Эйнара. Воодушевление Эды. А что чувствовала она сама? Долг. Да. Но как же Ивар будет без нее! Конечно, о нем позаботятся! Но все же... Он был для нее всем! Так же, как и она для него. Теперь ей надо приложить усилия, чтобы скорее вернуться к нему с хорошими новостями. На все воля Предков...

А она начинала потихоньку привыкать к вечной серой пустыне. Кругом сплошной пепел: в волосах, на запотевших ладонях, во рту на зубах, - не говоря уже про одежду и ботинки, куда он ловко проникал, подхваченный неосторожными телодвижениями. И неужели она всего лишь недавно была на шумной многолюдной улице, где спешным потоком неслись машины, сталкивались плечами случайные прохожие? Хотя может этого всего и не было вовсе - лишь возвышающиеся бесцветные барханы. Кто знает, может она прожила в этом месте всю свою жизнь и просто придумала себе какой-то Нью-Йорк, какую-то Землю. Невесело улыбнулась собственным мыслям. Конечно же, тяжело убедить себя в этом.
Джейми осмотрела своих спутников и троих новых незнакомцев. Да кого она пытается обмануть? И как этот Макс может так спокойно рассказывать все это?! Слова мужчины звучали по меньшей мере невероятно. Смириться и жить здесь до следующей смерти? А что потом - еще одна пустыня?
Поток мыслей нарушила Мари, выдернувшая свою ручонку из ладони девушки. Ребенком быть легче - дети быстро приспосабливаются ко всему новому. Но от мысли, что она сама могла очутиться в этом месте будучи еще совсем девочкой, Джейми поежилась.
Как бы то ни было - Империя там или не Империя, магия, способности или хитрожопые политики, - мысли о смирении даже не задерживались. Подойти бы к городу, а там посмотреть, договориться... Авось кто расскажет им реальное положение дел. Ведь в слова Макса верить отчаянно не хотелось. Да еще и эта светящаяся незнакомая блондинка - уж не болеет ли чем заразным?..
Насторожено кинула взгляд на заговорившего с Мари Олега. "Ох, оставьте вы девочку в покое! И череп ее, мать ее! Вернее, матери ее..." - так и хотелось высказать все ребятам. Но зачем?.. Расслабилась немного, наблюдая за реакцией девочки. Если опять у малышки случится истерика - надо вовремя среагировать.
В пол-уха слушала речь Макса. Можно ли доверять изгнанникам? Быть может, все это бред, и троица только зубы им заговаривает?.. Посмотрим-проверим... Уж очень не хотелось жить тут...

Глаза у Валарона разбегались, старательно высматривая в сокровищнице ее содержимое. Но вот парень набил карманы всем возможным и, казалось, можно было уже остановиться и подумать над тем, чтобы так же тихо свалить, оставшись незамеченным. Однако он этого не делал. Отчасти, конечно, ждал условного сигнала от Зиары, как они и договаривались. А отчасти, признался он сам себе, он просто не мог покинуть это место. Это же как молочная ферма для кота! Он улыбнулся пришедшему на ум сравнению.
Ну а когда наткнулся на увешенную замками дверь, то и вовсе забыл о том, что вокруг бродит стража. Вот за ней наверняка спрятано что-то сверхценное! И как уважающий себя вор, а Валарон себя уж очень уважал, он просто не мог оставить эту дверь без внимания.
Голос стражника, раздавшийся где-то над ухом, вывел юношу из задумчивости. Полуэльф даже на мгновение задержал дыхание. Отчаянно хотелось уменьшиться, но он, конечно же, не умел этого. Валарон решил подождать подходящего момента, чтобы попытаться вскрыть дверь. Ну а если стражник так и не соберется уйти, то скрыться самому.

Кефрия завороженно наблюдала за суетой маленьких трупоедов. Все-таки было в этом что-то магическое - будто застаешь саму Смерть за работой. И вот так же однажды кто-то остановится перед ней. Да, девушка четко осознавала, что иного ей не светит, не строила иллюзий, не питала надежд. Надежда... Слово, давно утратившее свое значение. Чувство, забытое за ненадобностью. Кефрия знала, что оно губительно. Надеться, значит ждать чего-то, а ожидание - потеря драгоценного времени... Да, все рано или поздно закончится. Но не сегодня. Сегодня она еще дышит. Сегодня она еще не может пожаловаться на недомогание, а значит надо идти дальше.

Девушка тряхнула головой, избавляясь от ненужных мыслей. В тишине мертвых улиц даже голос собственного сознания казался ужасающе громким и лишним. Можно было не заметить поступи костлявой старухи с косой наперевес. Кефрия оторвала взгляд от тела. Еще один город. Еще одна улица. Девушка осмотрелась по сторонам. На земле мало что представляло угрозы. Гораздо страшнее было наткнуться на живых. Дома, машины, переулки... Не мелькнет ли чье-то лицо, не зашуршит ли одежда, не послышится ли неосторожный кашель. Надо быть наготове - в такое время никому не стоило доверять, надо было быть настороже и убедиться, что ничего не угрожает. Да и ночлег бы сыскать - оставаться в сумерках на открытом месте было подобно верной гибели.
Кефрия двинулась к ближайшему дому - хоть какие-то стены и крышу можно было счесть за апартаменты. Она осторожно ступала по дороге, перешагивая разлагающиеся останки людей. Наугад девушка ногой то переворачивала тело, то убирала руку, ногу, чтобы определить наличие не опустошенных карманов. Может мародеры успели не всех обыскать и ей в чем-то повезет.

Вспышка света. Маленькая надежда. Или маячок ловушки? Непонятно. "Ррррр! И как же это все бесит! Эта пустыня! Эта неизвестность! Но чшшш... Надо сдерживаться. Надо взять себя в руки. Ради себя и тех, кто оказался сейчас рядом с ней в такой же ситуации. Не нужен лишний нервный срыв, истерика. Фуууу. Выдох. Все, как учили в академии. Только теперь наступила практика. Спокойствие, уверенность, без паники". Джейми, оказавшись снова внизу, на пепле, еле-еле сумела натянуть маску притворного безразличия - подумаешь, стоять на останках неуцелевших людей, подумаешь, увидеть гибель человека, подумаешь, находиться сегодня в этом странном месте... Сглотнула. Прикрыла глаза на мгновение и вновь распахнула.
- Я Джейми, - представилась, так просто и обыденно. К чему формальности, звания, - все, чему ее успели обучить. Она уже не представитель закона. Она Джейми. Просто Джейми. Просто одна из них. И, коли уж на то пошло, держаться вместе - наилучший вариант. Да и чего уж таить - единственный вариант. Так что, если большинство решило идти на маячащий огонек, то ей по пути...

Она и не знала, как это трудно: просто жить. Воспринимала свое существование как данность, которую никто не в праве отнять. А теперь все заново. Заново учиться дышать: кашлем прочистить легкие от пепла. Заставлять грудную клетку вздыматься вверх, опускаться вниз. Вдох. Выдох. Сперва со свистом и надрывом. Дальше - легче. Заново ощущать свое тело. Тепло. Очень тепло. Горячо. И прохлада, сперва не принесшая облегчения. Лишь миллиарды мурашек неровным строем пробежались по всей поверхности кожи. Руки. Ноги. Неужели это все мое? Сжать кулак. Разжать. А если согнуть колени?.. Двигаться, преодолевая напряжение... Заново учиться видеть. Быстро-быстро моргать, привыкая к новой обстановке, отходя от белой, невыносимо-яркой вспышки. И не просто видеть, а доверять тому, что видишь. Еще мгновение назад - знакомые улицы Нью-Йорка, сокурсники, толпы прохожих. А сейчас - это... А может я ослепла, и это все мне рисует воображение? Осмотреться.
Хм. А тут еще люди. На фоне серой пустыни - маячки надежды. Надежда? Ты ли это?..

Джейми подобрала слетевшие к ногам солнцезащитные очки и прикрепила их заушником к вырезу рубашки. Сняла форменную полицейскую фуражку - пучок из светлых волос на месте и даже не распался. Размяла шейные позвонки. Хруст. Потерла ладошкой онемевшие плечи. Обернулась на голос.
- Может нас похитили и ставят какие-то эксперименты? - услышала она свой голос. Поверить в такое? Но другие версии еще глупее. Чистилище?.. НЛО?.. Или простой солнечный удар?..

Приняв дозу морфия, чтобы превозмочь боль в руке от укуса собаки, Кефрия обернула чемоданчик тонким одеялом (дабы уменьшить риск повреждения содержимого) и, прицелившись, постаралась как можно аккуратнее скинуть его в ближайшую цветочную клумбу. Не оставлять же его в самом деле. А так может что и сохранится... Ну, теперь уж можно спуститься самой, добраться до калитки и выбраться отсюда.

"Так так... Значит, это все выставили для защиты... Чтобы выше никто не прошел.. Что ж, вполне вероятно, что кто-то там все-таки есть. Если, конечно, не убит голодом, заразой или сородичем..." - соображала Кефрия.
"Может тогда оттуда не спустятся в ближайшее время, и я обойдусь без компании.."
Она привыкла выживать в одиночку. Да и как можно было довериться кому-то в такое время. Сегодня ты пускаешь его в свое убежище, а завтра просыпаешься ни с чем или вообще не просыпаешься... Нет уж. Одному надежнее.
Решив не лезть туда, куда не просят, Кефрия отправилась по второму этажу на поиски первой открывающейся комнаты, уверенно дергая за ручки дверей.